Солнечные часы С.-Петербурга. Пешеходная экскурсия для москвичей

От Ленинградского вокзала в Москве до Московского вокзала в С-Петербурге.

Четыре таких сфинкса-девушки,
отлитые из бронзы в стиле Модерн,
охраняют Египетский мост через
Фонтанку рядом с гостиницей
Азимут.

Очень давно собирался я приехать в Санкт-Петербург, но все откладывал. Не езди туда, говорили мне друзья. Эти ужасные ленинградцы бордюр называют поребриком, хлеб – булкой, а тротуар – панелью. Они носят кашне (это такой шарф, который они надевают на шею с целью защитить её от холода) и помешаны на вежливости. Москвич всего этого выдержать не может. Но соблазн увидеть самые известные в России солнечные часы оказался сильнее, и вот я сижу в поезде № 38а и вспоминаю все, что мне известно из школьной программы. Итак, меня ждет полное отсутствие растительности (известно, что в творчестве Федора Михайловича описание петербургской природы не встречается), пыль от штукатурки, дома, окрашенные в унылый желтый цвет, и душераздирающее зрелище Сони Мармеладовой, которая, приняв на себя грехи мира, молится о спасении погубленной души, стоя на коленях посреди улицы.

От Московского вокзала до гостиницы Азимут

Московский вокзал в Питере это точная копия Ленинградского вокзала в Москве. Питерцам, однако, надоел Ленин, установленный в зале ожидания, и они заменили его бюстом Петра I. Москвичам этому противопоставить нечего. Они слишком увлечены точечной застройкой и попытками контролировать городской транспорт с помощью дирижаблей. Поэтому первое, что видят питерцы по приезде в Москву – это бюст Ленина работы Л.А. Месса и напоминание о том, в каком году и при каких обстоятельствах вождь мирового пролетариата сюда приехал.

Московский вокзал расположен рядом со станцией метро Площадь восстания. По красной линии метро (здесь ее называют Первой) можно за 10 минут доехать до станции метро Балтийская, а от нее пешком, минут за 15 – 20, дойти до гостиницы Азимут. От вокзала до гостиницы можно также добраться на такси. Это займет всего 10 минут. Владельцы отеля уверяют, http://www.azimuthotels.ru/ что гостиница Азимут «пленяет внешним видом и приводит в восторг не только гостей гостиницы, но и туристов, приехавших в северную столицу». Насчет «восторга» я ничего не могу сказать, но то, что гостиница недорога и расположена не очень далеко от самых известных питерских солнечных часов, это истинная правда.

От гостиницы Азимут до верстового столба Антонио Ринальди

Часы на верстовом столбе сохранились превосходно. Я не увидел, что в этих часах нуждается в реставрации. Ржавчина скорее украшает прибор, чем свидетельствует о небрежном уходе. Даже название любимого питерцами футбольного клуба «Зенит», написанное на цоколе аэрозольной краской, не вызывает желания поймать автора и как следует его выпороть. Возможно, впрочем, что я уже надышался местным воздухом, и зараза питерской вежливости уже проникла в мой московский организм.

Водомерный столб на набережной реки Мойки

Вид с пешеходного моста на канал Грибоедова вблизи Сенной площади

Переходим через Фонтанку по Обуховскому мосту и направляемся на север к Сенной площади. На Сенной площади делаем остановку в небольшом стеклянном павильоне, где подают восхитительный кофе и еще более восхитительные круассаны. Далее по пешеходному мостику переходим на правый берег канала Грибоедова. Вид с моста умиротворяющий. Вода движется медленно, в ней отражаются  классические фасады, а баржи прижались к граниту и своим видом склоняют к размышлениям о первооснове вещей. Аборигены, однако, не чувствуют расположения к такого рода размышлениям. Они  перемещаются в разных направлениях, и баржами не любуются. 

Водомерный столб с солнечными часами на
фоне восточного крыла Исаакиевского собора

Вдоль берега канала идем до Вознесенского проспекта, поворачиваем на север и спустя 15 минут оказываемся у Синего моста через реку Мойку. Здесь в 1970 -1971 годах стараниями архитектора В.А. Петрова и инженера П.С. Панфилова сооружен четырехгранный обелиск. В верхней части столба мы видим три циферблата солнечных часов. В нижней его части сделаны отметки уровня наводнений, происходивших в С-Петербурге в разные времена. Отметки выполнены в виде лент, отлитых из бронзы и опоясывающих обелиск по образующей линии. В сочетании с гранитом благородная бронза выглядит солидно, а сам водомерный столб не кажется чужеродным включением в драгоценный ландшафт.

Но если обратить внимание на детали, следует признать, что не все так славно, как кажется. Во-первых, непонятно, как отбирались даты наводнений. Почему, например, отсутствует отметка наводнения 1777 года, приведшего к гибели княжны Таракановой и послужившего сюжетом знаменитой картины Флавицкого? Хорошо, хоть не забыто наводнение 1824 года воспетое графом Хвостовым следующими бессмертными словами: «Под вётлами валялось много крав, Лежали они ноги кверху вздрав». (Кравы – это коровы (А.Б.). Пушкин и его современники любили Хвостова — безобидного графомана — за доброту и щедрость. Но это не мешало им посмеиваться над ним. Вот, например, строчки из Евгения Онегина: «граф Хвостов, Поэт, любимый небесами, Уж пел бессмертными стихами Несчастие невских берегов». Или даже так: «Я же грешную дыру Не балую детской модой И Хвостова жесткой одой, Хоть и морщуся, да тру» («Ты и я», Пушкин).

Южный циферблат

На самом деле, не особенно важно, какие наводнения отмечены на водомерном столбе. Возможно, архитектор Петров и инженер Панфилов не нашли результатов соответствующих метеонаблюдений потому, что их тогда не проводили. Но вот, что касается солнечных часов на водомерном столбе, то здесь архитектору Петрову и инженеру Панфилову удалось превзойти самого графа Хвостова. Их «солнечные часы» измеряют что угодно, но только не время. Не всякому выпадает счастье построить что-нибудь на фоне Исаакиевского собора. В этом смысле архитектору Петрову с инженером Панфиловым крупно повезло. Однако, им следовало бы быть аккуратнее или хотя бы ознакомиться с трудами их земляка проф. Ченакала, прежде, чем устанавливать солнечные часы, вызывающие мысли о «грешной дыре» и творчестве упомянутого выше графа.

Встреча с аборигенами

В соответствии с краеведческой легендой, любой грузчик в одесском порту не путает Ирвина Шоу с его однофамильцем Бернардом, а во время обеденного перерыва с наслаждением перечитывает Кафку. В соответствии с другой краеведческой легендой любой житель С-Петербурга является интеллигентом в седьмом поколении, носит на шее пресловутое кашне, голову покрывает беретом, а в местоимении «что» вместо грубого московского звука «Ш» употребляет мягкий звук «Ч».

Возле водомерного столба я увидел женщину, которая видиымым образом любовалась водой в канале. Мы разговорились. Оказалось, что Эльвина Александровна живет неподалеку, на улице Б. Морская, очень любит свой город, и что она коренной житель С-Петербурга. Фотография, на которой я запечатлен вместе с ней, наглядно доказывает, что разговоры о берете и кашне являются полным враньем. Мягкого звука «Ч» я тоже не расслышал. А вот разговоры об интеллигентности жителей С-Петербурга нашли подтверждение. Эльвина Александровна оказалась художником. Кто бы в этом сомневался!

Солнечные часы Исаакиевского собора

На Исаакиевском соборе нет солнечных часов, но оказаться рядом с ним и не зайти внутрь это преступление. Конечно, я туда зашел. Еще мне хотелось совершить какое-нибудь великое открытие в области гномоники. И мне повезло. Я его совершил. На южной наружной двери, созданной скульптором Витали, я обнаружил горельеф, на котором изображен молодой Иисус, объясняющий фарисеям и книжникам базовые принципы гномоники. Лицо Спасителя одухотворено, а лица фарисеев, наоборот, выражают недоумение и глубокое непонимание предмета.

Часы на стене Кадетского корпуса и армиллярная сфера на крыше Кунсткамеры

От Исаакиевского собора движемся в сторону Невы, а затем по Английской набережной направляемся в сторону Вознесенского моста. Этот участок маршрута можно преодолеть минут за 15 – 20. Но мне пришлось потратить более получаса. Была пятница, и Английская набережная была запружена белыми лимузинами. Около лимузинов толпились новобрачные и их гости и пили шампанское. Поэтому вместо движения по прямой траектории пришлось идти галсами. Далее переходим на правый берег Невы и по Университетской набережной мимо знаменитых сфинксов следуем вверх по течению.

Этим сфинксам около трех с половиной тысяч лет. Когда-то они украшали вход в храм, сооруженный для Аменхотепа III. На углу Университетской набережной и Съездовской линии расположен бывший Кадетский корпус. Парные вертикальные солнечные часы украшают юго-восточный и юго-западный фасады этого  старинного здания. Часы выглядят скромно, ничем не украшены, но работают исправно. Здание, на котором они установлены, хорошо изучено. Оно многократно перестраивалось, меняло своих хозяев и назначение. Но о самих солнечных часах известно немногое. Неизвестно, в частности, кто был их автором и когда они установлены.

Далее следуем по Университетской набережной до дома № 3, в котором расположена знаменитая Кунсткамера. Мы с детства помним строки Ивана Андреевича Крылова: «Приятель дорогой, здорово! Где ты был?» — "В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил». Сейчас в этом здании помещается Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого. В соответствии со своим назначением Музей не содержит в своих хранилищах ни букашек, ни, тем более, слонов. Основу коллекции составляют старинные астрономические приборы – солнечные часы, квадранты, астролябии, армиллярные сферы, телескопы. Есть среди них и приборы с редкой судьбой и биографией. Например, Готторпский глобус или солнечные часы работы английского мастера Джона Бредли.

В Кунсткамере разрешено делать фотографии со вспышкой, поэтому для любителя солнечных часов кабинетного размера она представляет собой настоящий заповедник. Что же касается публичных солнечных часов, то Кунсткамера представляет для нас интерес только тем, что на крыше ее здания установлена первая в России армиллярная сфера. Она была разрушена при пожаре 1747 года и вновь восстановлена только через двести лет – в 1948 году. Армиллярная сфера это больше, чем просто солнечные часы. Этот научный прибор представляет собой модель солнечной системы. Наряду с ангелом на шпиле Петропавловской крепости и корабликом на шпиле Адмиралтейства она служит одним из символов С-Петербурга – символом познания мира. Эта сфера по праву занимает почетное высокое место на вершине здания Кунсткамеры.

Верхний сад Петергофа

В почтительном молчании проходим мимо Кунсткамеры и по Дворцовому мосту переходим на левый берег Большой Невы. Там, прямо напротив Зимнего дворца, можно сесть на Метеор – быстроходный катер на подводных крыльях – и отправиться осматривать знаменитые солнечные часы Верхнего сада Петергофа. Время в пути –около часа. Но его недостаточно, чтобы вполне насладиться видом Финского залива. Он прекрасен!

Солнечные часы расположены в Верхнем саду Петергофа, в который пускают бесплатно. Но пройти в Верхний сад можно только миновав Нижний, за вход в который берут плату. Причем выход с пристани на сушу тщательно охраняется. Пропускают только тех, у кого есть билет. Это означает, что если у вас недостаточно денег, то вы рискуете остаться на этой пристани навсегда. На катер, следующий обратным маршрутом, без денег вас тоже не пустят. Если вам без приключений удалось сойти на берег, все равно не теряйте бдительности. Вам может придти в голову неудачная мысль осмотреть сначала солнечные часы Верхнего сада, а потом вернуться и осмотреть фонтаны Нижнего парка. Знайте, что в этом случае вам придется платить за вход заново.

Солнечные часы Верхнего сада меня разочаровали. Циферблат почти не виден. Часовые линии и цифры награвированы неглубоко и почти не выделяются над фоном.

У часов трудная судьба. Их неоднократно повреждали, гномон похищали, а во время Великой Отечественной войны эти часы вообще были уничтожены. Как, в общем, и весь дворцово-парковый комплекс. Сейчас дворцы и парки Петергофа почти полностью восстановлены. Но на воссоздание петергофских солнечных часов в их историческом виде сил и средств (речь может идти о совершенно ничтожной сумме!), не нашлось. Вот и приходится удивляться, почему дешевый и тонкий металл, из которого сделан циферблат прогибается под пальцами а гномон выглядит, как будто его сделал двоечник – пэтэушник.

Эта скульптура стоит в Верхнем
саду. Принято считать, что это
Ветрумн, бог — покровитель садов,
высеченный из мрамора
итальянским скульптором
А.Бонаци в 1757

Зато подставка под часами меня порадовала. Это подлинная оригинальная подставка. Она сделана два века назад и до сих пор выглядит очень достойно. Хорошую работу трудно испортить, а теплый итальянский мрамор просто просит, чтобы к нему прикоснулись рукой. Попробуйте – не пожалеете!
Обратный путь от Петергофа до Питера можно проделать несколькими способами. Самый приятный из них – на катере с подводными крыльями – я сразу отверг с негодованием. Нужно было опять покупать билет в Нижний парк и платить еще 400 рублей за катер. Я понимаю, что Петергофу нужны деньги.  Но поощрять административное хитроумие мне не хотелось. Поэтому прямо у ворот Верхнего сада я сел в автобус и всего за 18 рублей (не за 400!) добрался до своего пристанища – гостиницы Азимут.

Ходить так много пешком мне не приходилось уже давно. Обычно мои пешие прогулки ограничиваются тем, что я прохожу 20 метров от своего подъезда до своего  автомобиля. Но в гостинице Азимут для таких, как я, есть специальная программа. В холле первого этажа имеется лобби-бар. Здесь в компании итальянцев, немцев и японцев можно вытянуться в мягком кресле, дать отдых уставшим ногам и под звяканье льда в мартини еще раз убедиться, что у каждого из поселившихся в гостинице иностранцев была русская бабушка или, на худой конец, русская  тетя, жившая когда-то в С-Петербурге. Есть, правда, опасность увлечься и перейти в бар на 15 этаже, где, если верить рассказам, так дивно смешивают коктейли Таран и Ржавый гвоздь. Будьте осторожны! Иначе экскурсия, запланированная на следующий день, может не состояться.

Царское село

Царское село это настолько значительная часть нашей национальной культуры, что не понимать этого – то же самое, что утратить национальную самоидентификацию. Дворцам и садам Царского села насчитывается около 300 лет. Можно бесконечно долго изучать творения гениальных архитекторов и восхищаться самоотверженным трудом реставраторов, совершивших настоящее чудо – восстановивших полностью разрушенный во время войны Екатерининский дворец. Но моя задача гораздо проще – увидеть еще один верстовой столб Антонио Ринальди.

Итак, распевая мантру «Нам целый мир – чужбина. Отечество – нам Царское село» выходим из гостиницы и по Троицкому проспекту пешком (автобусов в С-Петербурге нет!) доходим до станции метро Технологический институт. По пути делаем небольшой привал у Троице-Измайловского собора. Он сейчас восстанавливается и весь в строительных лесах. Но службы там идут. Можно зайти внутрь и купить иконку Ксении Петербужской. Ее очень любят жители этого города. Перед собором нельзя не заметить Колонну славы. В ее оформлении использованы пушки, захваченные во время Русско-турецкой войны 1877—1878 годов.

От метро Технологический институт по лиловой линии (здесь ее называют Второй) доезжаем до станции метро Московская, и там напротив Дома советов садимся в маршрутку или автобус. Примерно через час можно оказаться в городе Пушкин. Маршрутка останавливается неподалеку от входа в парк.

Парк огромен! Пруды настолько велики, что обеспечения навигации в парке имеется собственное адмиралтейство. Орловские ворота, рядом с которыми следует искать верстовой столб Антонио Ринальди, находятся в дальней части парка. Если не торопиться, то до этого места можно добраться минут за 30 – 40.

Указатель расстояний на одной из граней верстового столба.

Самое поразительное это то, что верстовой столб находится не в самом парке, а снаружи и воспринимается не как музейный экспонат, а как самый обычный элемент городской архитектуры. В полутора метрах от него проходит шоссе, от которого столбик не отделен даже самым простым ограждением. Тем не менее, и сам столбик, и циферблаты в его верхней части находятся в великолепной сохранности. Инструмент продолжает жить в том месте, где его установили почти 250 лет назад и видом своим вселяет уверенность, что проживет он еще столько же и даже дольше.

Домой

Итак, программа выполнена. Я увидел знаменитые солнечные часы С-Петербурга и к некоторым из них даже прикоснулся рукой. Я и до поездки знал, что все старинные солнечные часы С-Петербурга великолепны даже если за ними ухаживают не так тщательно, как хотелось бы. Но вот что касается современных солнечных часов, то я никак не мог подобрать для них емкого и краткого определения. Назвать безграмотным водомерный столб не поворачивается язык. Все-таки, с архитектурной точки зрения он вписан в городской ландшафт идеально. Назвать жалкой ремесленной поделкой солнечные часы в Петергофе тоже было бы неверно. На фоне партера Верхнего сада даже пивная банка, будучи поставленной на  итальянский мраморный пьедестал, преисполнилась бы самого высокого духовного содержания.

Вернувшись в город после экскурсии в Царское село, я решил посетить Смоленское православное кладбище и там, в часовне Ксении  етербуржской, попросить эту любимую петербуржцами святую оказать мне содействие в моих занятиях гномоникой. А по пути я все раздумывал, как же мне назвать современные солнечные часы С-Петербурга. Подавая милостыню бродяге, который развалился у кладбищенских ворот, я заметил, что в его бейсболке лежит несколько тысячных купюр. Я приобщил к ним свою десятку, но не удержался и посмотрел бродяге в лицо. «Не бери в голову, Братан», — сказал он мне, — «Это муляж. Я сам их утром изготовил на лазерном принтере». И тут меня осенило! Вот, что такое современные  солнечные часы С-Петербурга. Это муляж! Спасибо наглому питерскому попрошайке!

Кроме этого, чисто научного, филологического открытия я могу гордиться еще и личным достижением. Я обнаружил, что ленинградцы тоже люди. Просто они очень вежливы. Поначалу от этого дуреешь, но, когда привыкнешь, то это начинает даже нравиться. Что же касается ксенофобского противопоставления бордюра и поребрика, то совершенно определенно могу утверждать следующее. Я был в С-Петербурге и видел пресловутый поребрик собственными глазами. Это действительно не бордюр!

Поребрик

Поезд № 19, на котором я возвращался в Москву, был стерильно чист и сверкал фирменными, оранжевым и синим, цветами. У вагонов по стойке смирно в линию стояли бортпроводники – молодые девушки и юноши в отутюженной форме. В купе негромко звучал Моцарт. Отказавшись от  завтрака, который проводник предложил доставить мне утром прямо в постель, я уснул и проснулся уже в Москве. Я ехал к себе домой сначала в метро, потом автобусом, и в голове у меня крутилась фраза из романа Бориса Акунина «Коронация»:

«У нас в Семье азиатчину не жалуют, единственным мало-мальски пристойным местом признают Петербург. Не знаю даже, с чем Москву и  сравнить. Такая же большая деревня, как Салоники. По дороге нам не встретилось ни фонтана, ни конной статуи – лишь сутулый Пушкин, да и тот, судя по цвету бронзы, недавнего обзаведения».

— — — — — — — — — — — — —
Москва – С-Петербург,
20 сентября 2009 года